Вот, дожили. Радиоактивное облако ползёт на юг, в густонаселённые районы. Кто не в курсе, в той стороне планеты, где Индия, Китай и Индокитай, живёт около половины человечества, самое подходящее место для ядерных взрывов.
Бус катит на юг, Лебовски оправдывается: его бос на совещании при самом большом боссе. То есть на заседании Совета Национальной Безопасности при президенте.
— Дружище, можешь позвонить в Белый Дом и сообщить о заложенной на крыльце бомбе, только выдерни его или директора конторы. Вашему СНБ пригодится новая тема для разговоров.
Шпион в замешательстве.
— Вы не представляете уровень…
— У меня отличное воображение. Уверен, к вашим коллегам и к председателю Комитета начальников штабов подбегают парни и вручают последние новости, они обновляются ежеминутно. Так пусть передадут главную — наша Федерация готова активно вмешаться, на официальный путь нет времени.
Откровенно говоря, сами виноваты. Мы с Камаллой могли не тратить время на косметику и галопом мчаться за океан до ракетного удара. Утешаю себя: если бы мы не пошевелились, никто бы не предпринял и этот шаг. Пусть у Африканской федерации высокие технологии, но нет штурмовых групп, в той части Азии вообще нет ничего. Штаты содержат спецназ в Афганистане, беспилотники, ударные вертолёты и прочие мальчуковые игрушки.
Прорезается Лебовски.
— Въезжаете со стороны Балтимора?
— Уже практически въехали.
— По Род-Айленд авеню на юго-запад, там скажу точнее.
Камалла, сидящая за рулём, недоверчиво склоняет голову. Эта скромный с виду бульвар, застроенный непритязательными трёхэтажными домишками, на юго-западе выводит к лужайкам Белого Дома. Неужели нас сразу пустят в Самую Главную Нору?
Не совсем. На Овальный кабинет поглазеть не удалось. В общем, в Белом Доме масса комнат и комнатёнок, в одной из них мы и очутились после чрезвычайно тщательного обыска. Лебовски, унылая сутулая личность с зачёсанными назад редкими волосёнками над высоким лбом, подпёртом крупными очками, показался мне типичным агентом наоборот, то есть максимально непохожим на 007. Он провёл нас внутрь, подолгу объясняя на каждом кордоне, какого ляда представителям враждебного государства здесь понадобилось. До меня доносились чрезвычайно забавные реплики типа: «Это вопрос национальной безопасности — срочно провести их внутрь для встречи с кем надо!» Начто следовало: «В интересах национальной безопасности сомнительных личностей внутрь не пускать. Оставляйте заявление, секретная служба рассмотрит, в течение недели получите ответ». Правда забавно, если не думать, что на другой стороне планеты начинается ядерный катаклизм.
Ожидание — порой худшее из наказаний. Меряю шагами закуток, пытаясь посчитать, сколько камер и микрофонов смотрят на нас, страдаю от отсутствия новостей, смарты отобрали на самом первом посту, даже серёжки заставили снять, слишком крупные, вдруг внутри взрывчатка. Камалла благодаря этому занята, тщательно укладывает упругие завитки, чтобы укрыть голые мочки ушей. В адрес будущего союзника летят совсем не дружественные реплики. Она в строгом брючном костюме, в нём всё продумано до мелочей, включая украшения, а тут… Мне немного смешно. Каблуки моих и её туфель вместят при желании куда больше пластида.
Директор ЦРУ врывается как тайфун.
— Ричард Макласки. А вы?
— Моя спутница — мисс Камалла Абдул, глава резидентуры Федерации в США, дочь нашего президента, — с чувством жму ему руку и наслаждаюсь лёгким шоком, в мире шпионов не принято говорить «Я — агент, сражающийся против вас». — Я числюсь спецпредставителем по медицине, но зовите меня просто — Крок Фрост.
— Прошу прощения, — скрипит Лебовски от двери. С появлением дородной фигуры директора в комнатёнке обнаружился недостаток пространства. — Вы появились словно ниоткуда. Никто не слышал о Фросте ни в МИДе, ни в Министерстве здравоохранения.
Мельком гляжу на мисс коллегу. И к чему такая конспирация? Американцам не хватило лишь немного времени, чтобы сопоставить, кто в Баминги пропал из числа доверенных лиц Вождя. О возможностях перевоплощения они наслышаны.
— Ситуация серьёзная, не буду осложнять её поводами для недоверия. Прошлым летом я приезжал в Вашингтон под фамилией Мерзляевский. Не нон-грата, но нежелательная личность. Во всяком случае — по мнению ФБР, чьих агентов я решил не раздражать.
ЦРУшникам самое время понимающе переглянуться, но для этого Макласки будет вынужден провернуться на сто восемьдесят градусов и что-нибудь непременно снесёт. Он размещается на стуле, бросив краткое:
— Слушаю.
— Мы готовим отправку комплексов «Африканский ответ» на северо-запад Индии, перекроем пути подлёта ракет и возможные авиационные маршруты.
— Та-ак. Но у Пакистана есть космические ракеты и искусственные спутники. Технически, они в состоянии забросить боеголовку в любую точку Земли.
— Космические ракеты-носители на жидком топливе, — вносит свою лепту леди-босс. — Подготовка к старту занимает пару недель.
— Да. Пентагон уверяет, что отследит и разрушит стартовый стол, даже если в Карачи заявят о грядущем запуске спутника связи.
— И здесь возникает несколько моментов, где наше участие напрашивается, — я стараюсь придать баритону максимум солидности и говорить на правильном английском, а не суржике, принятом в Баминги. — У вас на военных базах в Афганистане вдоль пакистанской границы сколько народу? Пара тысяч?
— Порядка того, — темнит Макласки.
— Соединённые Штаты — исчадие ада и страна шайтана, независимо от количества мечетей. Не кажется ли вам, что перспективная цель тактического ядерного заряда — одна из баз? Вижу, вы это обсуждали. По нашим прикидкам, на Афганистан достаточно восьми комплексов.
— Я доложу президенту.
— Тогда уж всё сразу докладывайте. Ракетные установки у пакистанцев — на автомобильном шасси, верно? Но они не всё время разъезжают, без нужды спрятаны в одном из многочисленных бункеров. Информацией о бункерах вы располагаете, кроме главного — где сейчас их запасы. И однажды возникнет пикантный момент, довольно скоро возникнет, когда придётся нанести ракетные удары. Не только по складам готового вооружения, но по заводу обогащения урана, сборочному цеху ракет и дальше по списку. В распоряжении ЦРУ беспилотники, у Пентагона — «Томагавки» и прочие крылатики… Знаю, БПЛА тоже формально у военных, вы только определяете цели на суверенной территории иных держав для уничтожения без суда и следствия.
Толстяк багровеет, я сознаю, что не сдержался, поэтому срочно меняю октаву.
— В общем, неблагодарную роль обстрела иной страны мы возьмём на себя. Федерация — светское государство, но с абсолютным преобладанием ислама. Получаются наши внутренние разборки. Вы выступаете как временный союзник, вторым номером.
— Радикалы не дёрнулись бы, если боялись бы нас как раньше, — скрежещет директор. — После Алжира они надеются, что вы придёте на помощь им, а не нам.
Момент выстрелить заготовленной веской фразой. Пли!
— Центральная Африка занимает сторону не по религиозному признаку, а помогает хорошим парням против плохих. В Алжире вы проявили себя агрессором и получили по заслугам. Сейчас дурно себя ведёт Пакистан, вы на стороне добра.
В разведчики берут достаточно гибких людей. Но самых гибких из стопроцентных американцев. Так что не очень. Директора слегка заклинивает. Он уверен, что Соединённые Штаты — не просто правильная страна. Она — единственная самая правильная в мире. Я несу чушь. Тем более, в Африке и в Азии одно и то же, ракетный обстрел суверенной территории, разве что пакистанские фундаменталисты нагадили больше алжирских, обещая дальнейшие пакости в будущем.
— Я доложу президенту, — повторяет он с упорством вышеупомянутого попа, твердящего «пути Господни неисповедимы». — Прошу прощения за формальность, у вас есть документы, подтверждающие полномочия?
— Могу набрать папу, разбудить придётся, если вернёте мне смарт, — отбивает подачу Камалла. — Не затруднит позвать господина президента? С вами отцу неудобно как-то.
